Леонид Федоров о малом и великом

январь 2008

Леонид Федоров

- За последний год Вы выпустили свой собственный альбом "Девушки поют" и альбом на стихи Введенского и Хвостенко. С каким материалом интереснее работать - со своим родным или с чужим?

- Не знаю. Всяко интересно. Хотя с чужим, наверное, все-таки интереснее. Про себя ведь и так все понятно. Озерский, который нам пишет тексты, - он всегда Озерский. А вот чужие читаешь и понимаешь, что чего-то ты тут не понимаешь все равно. Чужие тексты, опять же, сложнее запоминать (смеется).

- За многие годы это первая работа с абсолютно новыми песнями. Не сложно преподносить публике новое, когда она так привыкла к старому?

- Не сложно. С этим альбомом, наоборот, как-то проще, чем с другими. Впервые у нас, например, хорошие отзывы в прессе. Обычно все наоборот. Не помню ни одного альбома "АукцЫона", начиная с "В Багдаде все спокойно", который оценили бы сразу положительно. Ну, разве что друзья и близкие.

- В разные периоды Вы постоянно сотрудничали с разными людьми. Долгое время - с Хвостенко, теперь вот - с Волковым, и уже не первый год. Что нужно вам для плодотворного сотрудничества?

- Общность взглядов, естественно. И на музыку, и на жизнь вообще. Это логично.

- В частности, вам нравится работать с Татьяной Гринденко и Владимиром Мартыновым. Это редкий случай, потому что работать с ними тяжело.

- К сожалению, не так много мы и работали вместе. Они мне нравятся как люди, в первую очередь, хотя они, безусловно, уникальные музыканты высочайшего уровня. Поэтому для меня каждый совместный проект с "OPUS POSTH." - это скорее общение, которое мне помогает жить. Любая беседа с Мартыновым для меня подарок. Людей такого уровня знаний - единицы.

- Они же с Гринденко такие идейные.

- Да, идейные, и это замечательно. Потому что безыдейных вокруг гораздо больше, и с ними, честно говоря, скучно.

- А Вы - тоже идейный?

- Да, любой творческий человек должен быть идейным, иначе зачем тогда вообще что-то делать? Другое дело, что подразумевать под идейностью.

- А что вы под ней подразумеваете? Ленинградский Рок-клуб восьмидесятых?

- Ленинградский рок-клуб дал нашей стране совершенно выдающихся личностей.

- …которые сегодня как один устарели…

- Неправда, я не думаю, что Цой, к примеру, устарел.

- Потому что "вовремя умер", как говорится.

- Да ну, глупость какая! Все мы умираем, кто-то на 20 лет раньше, кто-то на 20 лет позже. И никто не может умереть слишком рано или слишком поздно.

- Ну а могли бы Вы представить Цоя в дне сегодняшнем?

- Не хочу я ничего такого представлять. Вы можете представить себе, какой будет эта чашка через сто лет и будет ли она вообще? Цой - это тот случай, когда, что называется, говорит дух. А если дух говорит, то какая разница, жив человек или умер. Дух-то вечен.

- Я все это к тому, что среди Ваших бывших коллег по ленинградскому Рок-клубу многие пытаются сегодня удержаться на плаву, но у них плохо получается. А вот Вы не стараетесь, но у Вас все получается так, как нужно, и нет ощущения, что Вы пытаетесь воскреснуть из мертвых.

- Я все-таки немного другой. Мне по большому счету не интересно, что происходит с моими песнями, пластинками. Мне интересно их делать. Ведь все время что-то меняется - хотя бы то, что я старею. И мне даже это нравится! Мне нравится заниматься музыкой, искать новое, двигаться вперед. Когда случается застой, мне это не нравится. Интересно открывать в себе вещи, о существовании которых даже не подозревал.

- Во времена, опять же, ленинградского Рок-клуба главным в "АукцЫоне" был Гаркуша, а вы все время были в тени. Вас это не напрягало?

- Нет. Мне было комфортно. Меня даже больше напрягло, когда пришлось из этой тени вылезать.

- В "АукцЫоне" тех времен благодаря Гаркуше было много перформанса, театральности. Вам такой экшн чужд по определению?

- Ну почему же. Театральность есть и во мне тоже. Просто мне интересно все то, что связано с музыкой. А в каком виде - театр, перформанс, кино - это уже без разницы.

- Есть ли какие-то немузыкальные проекты, в которых Вы принимаете участие?

- Ну, например?

- Кино, например.

- Да нет, как-то так получается, что, несмотря на то, что я знаю многих кинематографистов, и даже очень известных, работать с ними мне не очень интересно. И общаться - не очень. Потому что они живут в своем замкнутом мире, который мне скучен. Он, может, и неплох, но не для меня.

- Но Ваши песни нередко появляются в качестве саундтреков в разных фильмах.

- Это так. Песня "Зимы не будет" есть, кажется, в пяти разных фильмах. Но, на мой взгляд, песня в итоге оказалась шире, чем любой из этих фильмов. И даже все пять. На мой взгляд, так быть не должно. Когда Тарковский использовал в своем кино музыку Баха, то одно другому было адекватно. Хотя, может, Баха никаким кино не измерить. И все равно кино было такого уровня, что я, честно говоря, понимаю Тарковского. Найти музыканта для такого кино среди ныне живущих не представляется возможным. А тут…

- Однако тот же Мартынов не гнушается саундтреками. Написал же он музыку к фильму "Остров".

- Мартынов - профессиональный композитор. Для него это подработка, халтура, которая ему ничего не стоит. Сел - написал. Для меня же это сложно. Я не профессиональный музыкант. Я не умею думать по сценарию и пишу не головой, а интуитивно. Не от знания, а от озарения, восхищения, если хотите. Восхититься сценарием у меня пока не получалось.

- И все же "АукцЫон" стал культмассовым явлением именно в тот момент, когда ваша "Дорога" прозвучала в фильме "Брат". Для вас это не стало значимым моментом?

- Нет. Я почти не заметил. Да и фильм мне не понравился совершенно.

- Но у вас хотя бы спросили разрешения?

- Конечно. Просто, честно говоря, мне все равно, как гуляют мои песни.

- И на пиратов Вам наплевать?

- Абсолютно.

- Но это же и вопрос денег в том числе.

- А что деньги? Мы зарабатываем концертами. А от тиража в пару тысяч экземпляров много ли мы получим?

- Приходилось ли Вам слышать, как ваши песни поют на лавке под гитару компании подростков?

- Нет, не слышал ни разу. Но мне как-то рассказывали, что в Питере около университета сидел мальчик и пел замечательное: "Я сам себе универсам, сам себе сосиски, колбаса". По-моему, гениально.

- Музыканты Вашего уровня известности непременно попадают в какие-то медийные проекты. Выступают на канале "Культура" или снимаются в "Голубом огоньке". Вы за этим делом замечены не были. Неужели не предлагали?

- Предлагали. Я отказывался, отказываюсь и буду отказываться. Мне это не нужно и не интересно. Я не тщеславен. А все, что показывают по телевизору, ужасно, и иметь к этому отношение я не хочу.

- В качестве концертных площадок Вы предпочитаете не большие залы, а маленькие клубы, хотя с легкостью собираете зал МХТ им.Горького.

- Да, маленькая площадка дает мне больше возможностей. На маленькой площадке возможность маневра гораздо больше. Мы же не "Pink Floyd", мы не сможем сделать адекватное звучание. Да и масштаб у нас не тот. Хотя "Pink Floyd" тоже обмельчал по сравнению с тем, что было.

- А кто не обмельчал?

- Такого уровня музыкантов сейчас нет. Да они и не нужны. Сейчас просто другое время, другая эпоха. Время медийного пространства, компьютеров, Интернета. Раньше "Pink Floyd" был способом контакта. А сейчас контакт налажен. Музыка сегодня - это приложение к чему-то. Зачем нужен "Pink Floyd", если есть мобильный телефон?

- Это и есть тот самый "конец времени композиторов", о котором писал Мартынов?

- Мартынов как раз писал о временах "Pink Floyd". Он писал о том, что композиторов больше нет, есть исполнители. Менестрели стали властителями дум. Если бы не было Ростроповича, никто не узнал бы о существовании Шнитке.

- А Вы - исполнитель или композитор?

- Судя по всему, я - как раз менестрель.

Фото: Дмитрий Главацкий
Автор: Ксения Елкина

Похожие статьи:

Олег Нестеров о хорошей музыке и новой книге

Артемий Троицкий об андеграунде и арьергарде

Сергей Шнуров о ботинках и крепком черепе, интервью

сайт знакомств